Страсбург, который и французы и германцы равно полагали своим городом, перешел под управление Рейха после победоносной для немцев франко-прусской кампании 1870–1871 годов, позволившей Германской империи передвинуть границы на запад и оттяпать у лягушатников часть территорий, исконно являвшихся владениями стальных тевтонов.
Отто фон Бисмарк, Железный Канцлер, превративший лоскутное одеяло мелких княжеств в могучую державу, прочно захватившую лидерство в Центральной Европе, однако же не стал чрезмерно обижать западного соседа – рубежи Третьей Республики в районе Страсбурга определили по реке Саар, то есть всего в двадцати семи милях западнее. Последним пограничным городом являлся маленький Саарбург, через который шла железнодорожная ветка в сторону Нанси и далее через Шалон сюр Марн в Париж.
Эттенхайм представлялся наиболее удобной точкой для старта нового этапа бегства. Городок стоит на левобережье, как и близкий Страсбург, провинциальная полиция наверняка растеряла в сонном захолустье большую часть бдительности, а являться при всем параде к страсбургским пристаням было бы равносильно попытке самоубийства: где-где, а в крупном центре злокозненную банду станут ловить усердно и настойчиво.
Рассудим: нападение на монастырь, многочисленные убийства, разбой и грабеж, наглый побег из-под стражи, оказание вооруженного сопротивления властям, предерзостное убиение представителей имперской полиции и уничтожение государственного имущества в виде трех паровых катеров, попытка незаконного вывоза с территории Германии ее национального достояния... Оценивая здраво, можно сказать, что шайку, совершившую всего за трое суток такое количество злодеяний, следует даже не судить, а уничтожить на месте, головы насадить на пики и возить по городам в назидание всем прочим нарушителям закона.
Исходя из данных соображений Джералд, сверившись с найденными в рубке «Карла» речными лоциями, подвел поврежденное выстрелами судно к самому отдаленному причалу Эттенхайма, возле которого замечались только хлипкие обшарпанные лодчонки и двое скучающих рыбаков. Последние, живо заинтересовавшись прибытием «Карла», казавшегося здесь настоящим крейсером, помогли со швартовкой и сразу осведомились: а с чего вдруг герр капитан не пожелал встать у главной городской пристани? Джералд отбрехался неуклюжим враньем о сломанной машине – мол, не дотянуть. Вы, господа, сами знаете, насколько опасны эти ужасающие котлы. Чуть что не так, и...
Промышлявшие рыболовством обитатели городка, до которого веяния цивилизации добирались с трудом и скрипом, немедленно согласились с герром капитаном – конечно, если сломана машина, следует поостеречься. Но, сударь, в городе вы не купите ничего, что поможет означенную машину отремонтировать. Придется герру капитану ехать в Страсбург.
Придется, немедленно согласился лорд Вулси. А как бы нанять повозку, чтобы прокатиться в большой город за запасными частями? К тому же на борту груз, который мы обязаны доставить вовремя, иначе не миновать большого штрафа, да и порядок есть порядок: взятые обязательства нужно выполнять. Мы дорожим честным именем нашей фирмы. Разумеется, капитан заплатит за услуги.
Понятливые аборигены мгновенно уяснили все выгоды предложения герра капитана, взяли аванс в пять марок и отбыли за требуемой повозкой. Ойгена (то есть Хагена), вместе с доктором, снабдили деньгами и немедленно откомандировали в город за покупками. Джералд решил, что знаменитому герою эпохи Меровингов пора привыкать к современной жизни и знакомиться с достижениями прогресса.
Один человек – две души... Над этой задачкой стоило поломать голову. Пока Робер отмывался от угля и копоти на прибрежных камнях, а Тимоти ремонтировал задетый пулеметными пулями ящик с кладом, Джералд брился (пышные дворянские бакенбарды и усы необходимо было удалить незамедлительно), попутно размышляя о самом необычном представителе компании.
Если верить наблюдениям, Хаген «просыпался» только в моменты, когда проклятие Фафнира начинало активно действовать. Так вышло и сегодня – во время погони на реке привычный всем Ойген Реннер резко сменил обличье, не потеряв однако сознания, как оно случалось прежде. Вторая половина его сущности вначале несколько подивилась необычной обстановке (ревущий в топке огонь, грохочущие поршни машины, визг пара и все такое прочее), но Хаген сориентировался очень быстро и запросто начал помогать швырять уголь в адский зев под котлом. Наружу он не высовывался и какой-либо активности в отношении бестелесного монстра, вовсю крушившего полицейские корабли, не предпринимал.
Джералд сделал два, в принципе правильных, вывода. Первое: проклятие и поселившаяся в Ойгене душа Хагена тесно связаны между собой и, наверняка, оказывают друг на друга некое мистическое влияние. Второе: Ойген, пусть и не сознавая этого, неким таинственным образом обменивается мыслями с обретшим непонятное бессмертие героем «Песни», и получает от него некоторые новые и ранее недоступные сведения.
Доктор Шпилер, с которым милорд поделился догадками, высказал предположение, что через некоторое время обе столь разные души объединятся в одну сущность и тем самым превращение молодого австрияка в Хагена закончится окончательно. Он примет один, уже неизменяемый облик; оставит при себе как весь опыт недолгой жизни разнорабочего из Линца, так и обширные (для той эпохи) знания и умения мажордома Бургундского двора. А заодно перестанет пугать концессионеров внезапными превращениями в ту и другую сторону. Судя по тому, насколько быстро меняется Ойген, процесс завершится спустя несколько дней. Пока же компании придется терпеть «двоих в одном» и, соответственно, общаться с каждым по-своему.
Лорд Вулси попробовал сегодня поговорить с Хагеном, желая наконец-то выяснить, с чем именно имеют дело господа концессионеры. Что такое проклятие дракона? В чем принцип действия? Как от него защититься и защитить других людей? Можно ли им управлять, как предполагал аббат Теодор?
Ответов на вопросы получено не было. Надменный мажордом трех королей односложно заявлял, что «вам это ни к чему», «я не могу сказать», «пусть эта тайна умрет со мной», и так далее в том же духе. Однако Хаген узнавал реку, давал особенностям пейзажа свои, давно позабытые человечеством, названия на языке франков-сикамбров, интересовался устройством корабля и вообще ничуть не походил на растерянного человека, который напуган незнакомым окружающим миром.
Хаген со степенной серьезностью (и пользуясь всесторонней помощью доктора Шпилера, прицепившегося к явившемуся из шестого века герою, как репей к хвосту дворняги) осваивался с действительностью, постигал реальность и ничуть не тушевался. Доктор потом сказал милорду, что раньше представлял себе варваров именно такими – необычайно гибкая и восприимчивая психика, позволяющая человеку выжить в любых, самых сложных обстоятельствах. Достаточно вспомнить, насколько быстро перенимали франки или готы доставшуюся в наследство от античности римскую культуру, не говоря уже о письменности или религии. Готы становились христианами уже в четвертом веке, в то время как «цивилизованные» римляне вовсю поклонялись богам Олимпа.
Вот такие дела... Когда Тимоти составил список необходимых покупок и позвал доктора, Хаген немедля увязался вслед за господином Шпилером, желая «посмотреть на нынешний бург». Оставалось надеяться, что эта парочка не привлечет внимания жителей патриархального Эттенхайма какими-нибудь странными выходками: нельзя не учитывать менталитета человека седой древности – Хаген оскорблялся даже когда на него косо смотрели.
Преобразившийся, чисто выбритый милорд покинул каюту в тот самый момент, когда очень бледный доктор и пронзительно-пунцовый Ойген шли по мосткам в направлении покачивающегося на волнах «Карла Великого».
– Кажется, я знаю, что произошло, – обратился Джералд к расстроенному Шпилеру. – Наш общий друг изволил превратиться в самого себя на глазах восторженной публики? Панику большую подняли?
– Будь проклят тот день и час, когда я с вами связался, милорд, – доктор в сердцах бросил принесенные из города свертки на палубу. – На здании магистрата красуется обширнейший розыскной лист с подробностями наших безумных злодейств. Почти полная аналогия статьи в «Обозревателе», только без портретов. Имена, как ни странно, доселе не упомянуты, зато дано на редкость доходчивое и многословное описание внешности всех троих подозреваемых. А этот молодой человек, – Шпилер грозно взглянул на австрийца, – насмерть перепугал владелицу магазина готового платья роскошным судорожным припадком и внезапным помолодением, увы, не прошедшим незаметно. Воображаю, какие слухи поползут по городишку... И, что характерно, данные слухи обязательно достигнут ушей тех, кого мы опасаемся. Новый и горячий след.